Адашев был разозлен не на шутку, прочитав тайную переписку Сигизмунда, и то, что он обошел вопрос об уплате дани, сказало Магнусу о многом. У царя совсем иные планы, Иоанн не собирается воевать с Ливонским королевством и пойдет на уступки, причем серьезные. Однако ему потребуются самые серьезные гарантии, а, значит, «игра» продолжается…

Глава 42

— Ливонский орден вынужденно принял «покровительство» польской короны пять лет тому назад. Но я, как ливонский король, откажусь от такой опеки, и попрошу заступничества от царя Иоанна Васильевича, и своего брата, короля Фредерика. А буде с ним что случится, то буду королем Дании и Ливонии. И крест целовать готов, что буду союзником и другом Иоанну Васильевичу, — Магнус специально говорил пылко и искренне, ведь так неразумно ведет себя молодость — и этим подкупает более зрелых людей.

Ведь все же были когда-то юными, и в те времена казалось, что все впереди, и на все хватит сил и энергии!

— Но польский король Сигизмунд-Август никогда не выведет войска и не отдаст мои замки — ведь за ним сила. И всегда сошлется на то, что раз стрельцы и дворяне царя Иоанна Васильевича за собой держат Юрьев и Ругодив, то поляки могут не отдавать вместе с Бауском и Режицей, другие мои замки. Я готов признать священное право царя взять обратно эти земли, если великий государь Иоанн Васильевич посчитает, что я хоть в чем-то не выполню условий мира. И обязуюсь никогда не восстанавливать там укреплений, не держать там войска и пушки, а токмо с согласия царственного брата. Да и зачем нам там держать войска, если мы хотим жить в любви и дружбе на вечные времена?!

Русские переглянулись между собой, причем недоуменно, Магнус решил их дожать, прибавив патетики в голосе.

— Этот шаг дружбы позволит потребовать у польского короля вывести свои войска из моего королевства! А если он этого не сделает, то за три года я подготовлю армию, и русские с ливонцами покажут кичливым ляхам, кто на самом деле прав! Ведь из той же Режицы исходит угроза не только мне, но и Московскому царству. И если его не отдадут миром, то я отдам этот замок великому государю, как Ругодив и Юрьев! В чем готов немедленно написать грамоту, и ландтаг примет такое же решение!

Магнус боялся поверить собственным глазам — московиты переглянулись с нескрываемым удовлетворением. Он ведь сам сделал максимальные уступки, чтобы его не заподозрили в измене данному слову. Ведь недаром говорят, что написано пером, то не вырубишь топором!

— Дружеские отношения между правителями завсегда подкрепляются родственными связями, ваше величество, так принято.

От слов Адашева Магнус чуть не вздрогнул, осознав, что на послов его антипольская филиппика подействовала. Он сделал важный ход, и московиты сочли его выгодным для себя. Значит, правы некоторые историки, которые утверждали, что Иван Грозный не «прорубал» пресловутое «окно в Европу», в отличие от первого императора. Это была действительно вынужденная война — соседство с Ливонским орденом просто перестало быть терпимым, когда магистры пошли на соглашение с поляками. И Москва нанесла превентивный удар, разрушая возможную перспективу появления у своих границ антирусского союза.

Что ж — раз цели совпали, и согласие достигнуто, то дать такую гарантию можно, в дополнение к другим. Главное, что после заключения мира и вывода русских войск, он получит в Ливонии огромную поддержку от всех. Вот тогда будет возможность поговорить с «братом» Сигизмундом другим языком. И шиш он получит, а не миллион дукатов — пусть попытается в спиритическом сеансе затребовать деньги от Кетлера. Сто семьдесят тысяч талеров можно вернуть, но ни одного гульденгрошена сверху. И еще есть несколько вещей, чтобы польскому монарху спицу в ягодицу воткнуть. И вообще никаких денег не возвращать.

Но об этом он подумает позже, сейчас нужно с московитами договориться — лед тронулся, господа присяжные заседатели!

— Удельный князь Владимир Андреевич Старицкий недавно овдовел. Его отец был младшим братом великого государя Василия Ивановича, покойного родителя царя Иоанна Васильевича, — Адашев и Курбский перекрестились, а Магнус последовал за ними, и, потупив глаза произнес:

— Сегодня всю ночь буду молиться за усопшего. Мы все веруем в Христа, и раз отринули католичество, то путь к богу верный!

Легкий намек на возможное принятие православия подействовал на представителей царя, как и репутация чрезвычайной набожности молодого епископа. С делами веры в этом времени не шутят!

— Его супруга Евдокия, из рода князей Одоевских, недавно родами померла, и дитя вместе с нею, оставив безутешному вдовцу дочку Марию, совсем младенца. От первого брака у князя восьмилетний сын Василий, и дочь Евфимия, годом его помладше. Великий государь и царь Иоанн Васильевич, предлагает тебе, король Магнус взять в жены старшую дочь удельного князя Старицкого, а сестру твою Доротею отдать в жены самому князю, дабы унылое вдовство его скрасить.

Только сейчас Магнус сообразил, что история изменилась. Чета Старицких и почти все дети должны умереть через девять лет — по слухам царь заставил их принять яд, убирая возможных претендентов на престол. Остались в живых как раз эти девочки — старшая стала первой невестой Магнуса в семнадцать лет, но не дожила несколько месяцев до свадьбы. Тогда царь тремя годами позднее выдал за него вторую дочь Старицкого, той было что-то около 13 лет — она и стала первой королевой Ливонии. Позднее Борис Годунов ее выманил и заточил в монастырь вместе с дочерью — во все времена правители, особенно те, чьи права на трон крайне сомнительны, всегда убирают возможных конкурентов.

Для него все стало понятно — таким перекрестным браком русский царь не только притягивал Ливонию к себе, но и Данию. Две союзных страны на разных краях Балтики, с родными братьями на тронах, самый настоящий шлюз для России. Политическая и экономическая перспектива от такого альянса огромной ценности. Причем продублированная, с огромным резервом прочности. Ставящая королей, датчанина Фредерика и ливонца Магнуса, как суверенных монархов, как бы на уровень ниже. Причем, князь Владимир Старицкий будет им приходиться зятем, но одновременно являться Магнусу тестем, вот такое хитросплетение.

Узда мощнейшая, что тут скажешь! И накинута ловко — отказаться будет невозможно, если русские пойдут навстречу по всем вопросам!

— Ты не думай, ваше величество, ущерба для твоей чести нет никакого. Вы с братом короли «божьей милостью», а Владимир Андреевич единственный в Русском государстве удельный князь, и на своих землях является самовластцем, — Адашев уже несколько раз специально выделил голосом титул Старицкого, видимо думая, что Магнус принимает того за подручного князя. Но в этом то и была огромная разница — двоюродный брат царя был полунезависимым правителем. Его отец несколько лет безуспешно боролся за царскую власть с Еленой Глинской, когда вдова была регентом во время малолетства Иоанна Васильевича.

Объяснения Адашева дали ему спасительную передышку на раздумья. Магнус все время морщился, а боярин с князем решили, что он недоволен оказанной ему честью, решив, что жених и тесть не соответствует для владетельных особ уровнем.

— Мы с братом должны познакомиться с женихом сестры, — сразу было нельзя принять условия, нужно потрепыхаться немного, набить цену, как говорится. — Если сговор меж нами будет, то он принятым может только королем Фредериком. Но и я дам своему венценосному брату свое согласие — как только стану королем Ливонии, и моя страна будет пребывать в мире с царем Иоанном Васильевичем.

Точки были расставлены — мир, потом свадьба — а как иначе, если война формально идет, и заключено лишь перемирие. Московиты переглянулись — довод был ими принят, потому что разумный.

Магнус тем самым подытожил предложение о женитьбе, и сейчас машинально взглянул на свой роскошный герб под герцогской короной, что был размещен на стене в главном зале Хапсальского замка. Подумал, что теперь придется немного изменить, причем в гораздо лучшую сторону, и под королевским венцом. Да и флаг нужно вывесить на главной башне другой, куда без него королевству.